Каждый день в течение последних двух месяцев я получаю сообщения и комментарии разной степени грубости. Их авторы желают мне смерти, проклинают всех женщин в моей семье – все потому, что я, по их мнению, опозорила казахов.

Текст: Малика Атей Бадамбаева Malika Athey Badambayeva

Чем именно?
Я написала книгу о лицемерии «Я никогда не», и эта книга сначала прошла в финал российской премии «Лицей» имени Пушкина, обойдя девятьсот конкурентов, а этим летом, вопреки глубокому книжному кризису, вышла в самом крупном российском издательстве «ЭКСМО». И что еще хуже, на обложке романа изображено кружевное нижнее
белье и кружево образовано казахскими узорами.

Ирония в том, что книга ровно об этом – о казахском ханжестве. Ожидала ли я другой реакции? Нет. Я часть этой страны. Я выросла в нашем лицемерном обществе, где мужчины угнетают женщин и женщины угнетают женщин, где люди делятся на карателей и осужденных, где правда в жестокой, безобразной силе. Я выросла в Королевстве кривых зеркал, где виновны избитые и изнасилованные, а те, кто бьет и насилует, видят себя борцами за чистоту и мораль, и я не жду, что мое королевство захочет увидеть себя таким, какое оно есть. И еще я солгу, сказав, что не ожидала тяжелой встречи с тем упадком, в котором пребывают мозги мнимо нормальных людей, до какого дна безграмотности нас довел наш регресс. Но, даже зная заранее, что книга попадет в руки к людям, которые ненавидят все, что мне дорого, я не могла знать, какая это тоска – видеть, как сбываются твои худшие прогнозы. Им кажется, что я потираю руки, получая возмущение, но мне нужно другое. Если, родившись в подземелье, они хотят провести там всю жизнь и, подчиняясь монстрам, надеются сами однажды стать монстрами, то моя просьба к ним простая: отпустите остальных.

Они этого, конечно, не сделают. Никогда по собственной воле они не дадут нам свободу.

Малика Атей Бадамбаева
ХУДОЖНИК ОБЛОЖКИ: ЮЛИЯ ДЕВЯТОВА

Мы живем в горестных странах. В странах бессознательного, темного ханжества. Господи, как я ненавижу сравнения девушек с неодушевленными предметами. Все эти упавшие на пол пирожные,
сорванные цветки, плохие замки, которые открывало слишком много ключей. Никто не имеет права судить вас за ваш опыт или давать ему определение – говорить, что он слишком скромный и вы непопулярная, или он слишком богатый и вы шлюха. Никто. Важно
ваше психическое и физическое здоровье, ваша безопасность, ваше счастье и ваш мир с собой. И знаете что? Они не только не имеют права осуждать ваше так называемое падение. Они не имеют и права
одобрять ваше так называемое благочестие, они не вправе в принципе помещать вас в подобную систему. Убогую систему, где женщина вынуждена раз за разом прыгать через кольцо, чтобы получить поощрение. И если с ней случилось что-то плохое – это наказание за ее поведение. С хорошими девушками не случается плохих вещей.

Они часто пишут: какое кощунство, казахские узоры и нижнее белье, какая грязь, хуже – только если бы она разместила их на упаковке презерватива. Удивительно, как в этой стране презерватив стал
символом ужаса. Изобретение, благодаря которому женщины наконец получили возможность учиться и работать, а не умирать при ранних родах или рожая одиннадцатого ребенка, ребенка, обреченного на голод и, весьма вероятно, смерть до трех лет. Изобретение, которое останавливает распространение болезней, наносивших непоправимый вред здоровью, уносивших жизни в их старое доброе время.

О чудное старое доброе время. Когда женщина оставалась без средств к существованию, если ее бросил муж, становилась бедной родственницей, если не сумела выйти замуж, и потому делала все, чтобы ее туда взяли и чтобы не бросили потом. Замечательное время, когда можно было притеснять женщину как угодно, зная, что она не может защититься. Мы все еще одной ногой в том времени – и нас снова хотят туда загнать. О «Я никогда не» многие превратно думают,
будто роман автобиографический. Они пишут мне: если с тобой такое произошло, ты должна была это скрыть. Ты опозорилась. Давайте представим на мгновение, что все, рассказанное о героинях романа,
произошло с автором. Ненависть, злоба и осуждение – это то, чего я заслуживала бы в этом случае? Будь мне так плохо, как моим персонажам, меня следовало бы добить?

«Я выросла в Королевстве кривых зеркал, где виновны избитые и изнасилованные, а те, кто бьет и насилует, видят себя борцами за чистоту и мораль».

Брезгливость казахов касается не только секса: существует целый список неприличных профессий. Девочка-из-хорошей-семьи не имеет права стать ветеринаром, комиком, танцовщицей, швеей или визажисткой. Она дочь важного Икса и внучка важного Игрека, она не может так позорить семью. Все должны быть только белыми воротничками – и вот эти девушки идут на работу, которая им совершенно не интересна, чтобы или не любить ее годами, или
бросить и ходить неприкаянной, выйти замуж, родить ребенка и, когда ребенок пойдет в школу, обнаружить, что ненайденное призвание все так же тревожит, что проблема выбора правильной профессии отложена, но не решена. И пусть в основе такого подхода лежит желание стабильности и благополучия, на практике он ведет к бедности жизни, бедности в широком смысле.

Казахи могут сколько угодно гордиться теми редкими мастерами, которые сохранили древние ремесла (и нашли покупателей), особенно если этим ремесленникам не надо платить, а достаточно просто репостнуть красивый ролик с узорами на седле, посуде и украшениях, но в действительности ремесло и ручной труд в Казахстане презираемы. Профессии строителя, электрика, краснодеревщика или гончара унижают казахских мужчин. Все это ниже казахского достоинства, все эти вещи, в представлении казахов,
могут делать русские, немцы, корейцы или турки, но никак не приличные, традиционные казахи из, повторяю, хороших семей, что бы последнее ни значило. Нельзя мужчинам заниматься и так называемой женской работой. Если традиционно домашняя работа – тяжелая, неблагодарная, не имеющая конца – была женской работой, пусть так будет всегда, а иначе небеса разверзнутся.

Лицемеры во многих регионах СНГ апеллируют к неведомо где взятым так называемым традиционным ценностям, к законам нравственности и чистоты настолько размытым, что их неясные, на ходу придуманные границы позволяют манипулировать как отдельно взятыми жертвами, так и целыми группами людей. У постсоветских ханжей в головах такой бардак, что они ходят в темноте в чертогах своего разума, спотыкаются и злятся. Они помнят, что где-то у них лежало неизвестно откуда почерпнутое религиозное и квазиисконно казахское, например, и романтизированное советское, и в случайном порядке, как только им становится не по себе, они вытаскивают одно, второе или третье, или все это одновременно.

Наконец, лицемеры запрещают нам ошибаться. Неверные поступки, неидеальный выбор не воспринимаются как поиск или опыт. Жизнь по законам ханжей – это сочетание минного поля с шахматным. Ошибка равна позору, ошибки непоправимы. Они видят казашек фарфоровыми куклами на этажерке, занимающими самую высокую полку, но мы не обязаны соответствовать их нездоровым ожиданиям. И мы не обязаны оправдываться, совершая другие выборы.


Малика Атей Бадамбаева для Harper’s BAZAAR Kazakhstan.

Поделиться: