На сцене театра «Астана Опера» состоялся настоящий праздник танца – изысканный, тонкий и романтичный в первой части и изобилующий красками, восточной негой и нешуточными страстями – во второй. «Шопениана» и «Шехеразада» – два шедевра начала 20 века, принадлежащие творческому гению Михаилу Фокину, встретились на одной сцене, по принципу контраста оттеняя достоинства друг друга и усиливая впечатления публики.
Шопениана
Романтическая «Шопениана» – спектакль невероятно популярный, трудно назвать театр, на сцене которого не шел бы этот одноактный балет. Мало того, для рядового зрителя образ воздушной сильфиды стал символом романтического балета, его фирменным знаком. Удивительно, что в репертуарной афише театра «Астана Опера» его до сих пор не было, хотя казахстанскому зрителю он давно знаком: «Шопениана» в постановке Заурбека Райбаева идет на сцене ГАТОБ им. Абая, она также с неизменным успехом шла в НТОБ им К. Байсеитовой в постановке Сергея Вихарева.
Алтынай Асылмуратова, художественный руководитель балетной труппы «Астана Опера», методично пополняющая афишу театра самыми лучшими образцами классического, неоклассического и современного репертуара, считает, что в кажущейся простоте этого балета и кроется огромная сложность его исполнения. Прима Мариинского театра, прекрасная исполнительница «Мазурки» и «Седьмого вальса», Алтынай Абдуахимовна на собственном опыте знает о подводных камнях этого романтического балета. Основным героем, содержанием и смыслом спектакля Фокина является танец – логика его развития, самодостаточная красота движений, поз и переходов. Балетмейстер сумел воплотить в танце чистую музыку грез и тревог, неуловимую музыку человеческих отношений. Никаких чувственных чар – чистая метафизика женской души; никакой расчлененности – чистая линия классической позы. Тяжесть отсутствует, законы гравитации не действуют, телесность упразднена, тонкая удлиненная рука, слегка согнутая в локте, свободно покоится в воздухе, поза парит, эфирная сущность балерины выражена хореографически. Порыв души становится линией и формой.
Занавес поднят и романтический балет, дошедший до нас почти таким, каким был при рождении предстал перед публикой. Декорации, созданные по эскизам Александра Бенуа (сценограф Виктор Караре) создавали ощущение старинной гравюры, тронутой патиной времени; приглушенный свет (художник по свету Винценцо Рапони), словно сквозь туман высвечивает старинный замок, на фоне которого винтажной картинкой застыла группа сильфид с юношей-поэтом в центре. Воздушные костюмы сильфид, венки из розовых и белых розочек, гладкие прически завершали картину (художник по костюмам Арасель Досмуратова). Кордебалет был просто неузнаваем и околдовал опечаленной красотой – балерины обрели чуть изломанную по канонам 18 века гибкость корпуса и парящие в воздухе руки, продемонстрировали отличную слаженность и синхронность движений.
Фокин поставил вторую редакцию «Шопенианы» за три дня, в каком то фантастическом порыве, некоторые сцены для кордебалета он доставил уже в антракте перед поднятием занавеса, укладывая группы сильфид в позы и умоляя режиссера дать ему еще минуточку. «Многое что наспех делалось, никогда мной не менялось впоследствии», – вспоминал балетмейсер, и весьма болезненно относился к малейшим вольностям при исполнении его хореографии. «То что сделано от чувства, от импульса часто оказывалось самым верным и точным». В постановке театра «Астана Опера» постарались сохранить и чувства и импульс, и в то же время максимально передать стиль автора. Над этим бились репетиторы во главе с художественным руководителем, к этому стремились артисты. Признанная прима театра Мадина Басбаева предстала в совершенном образе сильфиды, резвая «Мазурка» и меланхоличный «Седьмой вальс» были исполнены ею с замечательным чувством стиля. Айгерим Бекетаева во второй день своими удлиненными формами напоминала гравюры романтических балерин 18 века. Аделина Тулепова и Асель Шайкенова спорили за первенство в исполнении «Одиннадцатого вальса», а Марико Китамура и Анастасия Заклинская демонстрировали чудеса апломба, застывая на несколько секунд в арабеске в знаменитом «Прелюде». Юноша (Еркин Рахметуллаев, Олжас Тарланов) был, пожалуй единственным «живым» персонажем в этом балете грез, что не помешало исполнителям с помощью академически чистого танца, легких прыжков и бесшумного приземления создать воздушный образ мечтателя-поэта. Балет был исполнен на одном дыхании и Шопениана принесла в афишу театра стилевую краску, не менее важную для театра, чем для зрителей. Радостное удивление и восторг, наплывающие из затаившегося дыхания зала встречалось с ответной волной удовольствия и радости артистов, купавшихся в воздушной стихии танца.
Шехерезада
Второй балет – роскошная сказка «Шехеразада», поставленная Фокиным специально для «Русских сезонов» 1910 года, в отличии от «Шопенианы» был долгое время неизвестен на территории советского балета, хотя успешно шел на многих сценах за рубежом. Он был возвращен на родину лишь в 1993 году, благодаря реставрационной деятельности Народного артиста России Андриса Лиепы.
Премьера прошла на сцене Мариинского театра, главная женская партия на многие годы стала любимой партией Алтынай Асылмуратовой. Какой она была Зобеидой – необыкновенно красивой, страстной, еще помнят балетоманы Питера. Асылмуратова и пригласила своего партнера по сцене Андриса Лиепу для постановки балета в Астане. Задачи ставились не только репертуарные, художественный руководитель, вот уже три года пестующая балетную труппу, в первую очередь заботится о профессиональном росте своих артистов. Радость любителей балета от возможности увидеть забытый шедевр шла бонусом. А для артистов в этом балете было чему научиться и в чем проявить свой талант. Много игры, забавной пантомимы, актерских перевоплощений создавали для кордебалета и солистов возможность погрузиться в стихию игры. И проверить свои возможности – после бестелесной «Шопенианы» окунуться в сочную атмосферу восточной сказки – такой контрастный душ очень полезен для артистов, считает Алтынай Асылмуратова. Костюмы, множество аксессуаров и предметов быта, качественно изготовленных в мастерских театра дают артистам существовать в «предполагаемых обстоятельствах», почти по Станиславскому. Выразительный грим подчеркивал красоту персонажей, а порой усиливал гротескный образ, как, например, в фигуре Главного Евнуха (Олжас Маханбеталиев, Рахметулла Науанов).
Существовать на сцене в роскошных декорациях, изготовленным по эскизам Льва Бакста (художник Анатолий Нежный, костюмы – Елена Нецветаева-Долгалева) – особое удовольствие. Безумное сочетание цветов – красный, зеленый, синий, фиолетовый, лиловый образуют гармоничное пространство, где любовь, страсть, ревность и измена являются такими же яркими красками. Постановщик спектакля Андрис Лиепа считает, что зал театра «Астана Опера» удивительным образом дополняет сценографию Бакста, являясь как бы продолжением сказочной роскоши восточного дворца Шахриара. А изобразительная музыка Римского-Корсакова, пусть и написанная не для балета и достаточно вольно перетасованная Фокиным, рассказывает сказочную ориентальную историю так выразительно, что публика замирает в ожидании кровавой развязки. Красный пол – явление редкое в балете, намекает на трагический финал, и все же он становится неожиданным. После сцены любовной оргии (очень целомудренно исполненной артистами театра) кровавая расправа Шахнияра, которую так тщательно, опять же почти по Станиславскому ставил Михаил Фокин, просто ошеломляет динамикой и натурализмом!
Но все же ценность этого балета заключена не новаторских поисках сценической правды, предпринятых Фокиным в начале 20 века; не в оправданных смыслом пантомимных сценах, пусть остроумных и дающих простор актерской игре; и даже не в ориентальных хороводах танцующего гарема, а в потрясающем дуэте Зобеиды и Золотого раба, этого гениального образца действенного дуэтного адажио, который прекрасно существует и в концертный программах, и даже вынутый из ткани спектакля, обладает такой же чарующей мощью и очарованием. Недаром некоторые солисты уже были знакомы с дуэтом.
«Мне уже довелось поработать с Андрисом Марисовичем, я был приглашенным солистом для исполнения этой партии в Киеве, а также танцевал ее в Турции и в Беларуси. Это одна из первых ролей, с которой я начал выезжать за границу в качестве танцора, а не конкурсанта», – отметил перед премьерой ведущий солист театра Бахтияр Адамжан. Своей потрясающей пластикой, стремительным вращением, безупречной техникой Бахтияр Адамжан еще раз подтвердил высокий статус лучшего танцовщика современности, а своим прыжком и умением зависать в воздухе невольно вызвал в памяти образ первого исполнителя Золотого раба – несравненного Вацлава Нижинского. Впрочем, образы из прошлого возникли и в связи с исполнительницей партии Зобеиды, солистки балета Анастасии Заклинской, яркая красота которой невольно вызывала ассоциации с Идой Рубинштейн, а какие-то позы, поворот головы, жест – удивительно напоминали несравненную Зобеиду – Алтынай Асылмуратову. Молодая солистка также исполняла этот дуэт в концертных программах на сцене «Астана Опера» и Мариинского театра, но не прекращает совершенствовать партию, работа с Андрисом Лиепой дала ей новый импульс для развития.
Настоящим открытием стал Золотой раб Серика Накыспекова, станцевавшего эту партию во второй день. Прекрасно сложенный, с хорошей техникой артист обладает еще и прекрасной внешностью, выгодно подчёркнутой роскошным бакстовским костюмом и восточным гримом. В дуэте с ним танцевала ведущая солистка балета Гаухар Усина, для нее эта партия тоже знакома: «Партию Зобеиды очень любят балерины и мне тоже выпала честь исполнить ее на гала-концерте. Партия требует от исполнителя максимум грации, такой «змеевидной» пластики, «кошачьего шага» от бедра, но при этом нельзя забывать ни на секунду про внутреннее самоощущение, про образ. У меня она все-таки коварная, такая же гибкая в своей морали, как и в пластике. Бесподобная, чувственная музыка, под которую так и хочется танцевать ярко, страстно и красиво!».
Музыка – одно из главных действующих лиц в этой постановке. Изобразительная природа, свойственная музыке Римского-Корсакова подчеркивает драматургию спектакля, хотя написана была совсем не для балета, а как симфоническая сюита. Но в первой части программного произведения, отданного Фокиным под увертюру, уже начинают разворачиваться красочные образы предстоящей драмы. Уже звучит тема Зобеиды, это страстное соло скрипки (Каламкас Джумабаева, Багдат Абильханов) она звучит то нежно, то страстно, ведет за собой оркестр. Понятно почему зрительный зал взорвался шквалом аплодисментов когда в финале на поклон вышла первая скрипка Каламкас Джумабаева – наблюдать за ее игрой, полным погружением в музыку было одно удовольствие. Одно из последних новшеств театра «Астана Опера» – в некоторых спектаклях увертюра идет при поднятом оркестре. Техническая оснащенность театра позволяет совершенно бесшумно поднимать и опускать оркестровую яму во время спектакля, чтобы зрителя могли наблюдать за работой дирижера и игрой музыкантов. Дирижер-постановщик Арман Уразгалиев очень бережно подошел как к партитуре знаменитых композиторов, так и к специфике балетного дирижирования: «Как всегда времени не хватило, у нас было всего неделя на два спектакля, буквально две-три корректирующие репетиции и начались прогоны на сцене с балетом, а тут уже, как вы понимаете останавливаться нет возможности. Но мы все сделали, и это в очередной раз подтверждает высокий уровень наших музыкантов, нашего оркестра».
Создать конкурентоспособную балетную труппу, гибкую, владеющую всеми техниками танца и безупречным академизмом, технически выученную и актерски разноплановую – такую задачу по прежнему ставит перед собой художественный руководитель балетной труппы Алтынай Асылмуратова. И делает на этом пути последовательные шаги. Следующий такой шаг – постановка романтического балета Адольфа Адана «Жизель», которая, несомненно будет на таком же высоком уровне. А пока артисты радуются возможности танцевать шедевры Фокина, премьеры которых прошли в рамках празднования 20-летия Астаны, под эгидой Министерства культуры и спорта РК.
