Солистка Большого театра Мария Семеняченко умело совмещает в себе роль артистки балета, молодой мамы и музы ключевых фигур в индустрии моды.
Несмотря на немалое количество съемок для глянцевых изданий, главные перевоплощения для нее по-прежнему случаются на сцене, а любовь к своей профессии помогает добиваться успеха, несмотря на трудности и преграды. Мария Семеняченко
В перерывах между репетициями и выступлением Мария рассказала нам о работе над новой ролью, аплодисментах во время спектакля и жизни вне танцевальной сцены.
Мария, вы не из балетной семьи. Вашим родителям не страшно было отпустить вас в такой путь, довольно сложный и в физическом, и в эмоциональном плане? Мария Семеняченко
Мои мама и папа не представляли сложность профессии на тот момент, как и многие, кто поступал учиться вместе со мной. Иногда мы встречаемся с одноклассниками и задаемся вопросом, пошли бы мы в балет, если бы знали, что успехов будем добиваться, стирая пальцы в кровь? Я бы еще несколько раз подумала.
Но несмотря на это, вы прошли такой длинный путь и добились успеха. Мария Семеняченко
Я не могла подвести родителей. В тот момент жизнь была довольно сложной в финансовом плане, и я понимала, что родители сделали на это ставку. Учеба в хореографическом училище предполагает специфическое образование, определенные предметы, не как в обычной школе. И возвращаться всегда тяжело. Здесь даже дело не в том, чтобы не передумать – дай бог не сломать ногу и не получить еще какую-нибудь травму! Это меня стимулировало не просто продолжать заниматься, но и добиваться, показывать результат, чтобы мама не думала, что ошиблась, когда поддержала мой выбор.
Не жалели об этом? Мария Семеняченко
Всякое бывало – у каждого человека бывают минуты слабости, тем более в творческой профессии. Но это нормально.
А своего ребенка вы бы отдали в балет? Мария Семеняченко
Мне бы не хотелось, но правильнее будет дать попробовать. Понравится – это ее выбор, не понравится – и хорошо. Сейчас ей три года, и у нее прекрасные данные. Но мы думаем отдать ее не в профессиональный балет, а в танцы или гимнастику. А позже она сможет решить сама.
Мария Семеняченко
Расскажите о том, как вы подходите к работе над новой ролью. Балет – это ведь не только набор упражнений, но и искусство рассказать историю без слов.
В идеальном варианте базу показывает педагог или постановщик, так проще учиться. Если нет такой возможности – берем диск, но, когда нет контакта с человеком, это дается сложнее. В первую очередь, оттачивается техника. Одновременно с этим любой взрослый артист должен начать работать над образом. Мы часто перечитываем литературу, особенно – если это не классический балет вроде «Щелкунчика» или «Лебединого озера», которые знают все. Такие спектакли, как «Преступление и наказание», «Анна Каренина», «Братья Карамазовы» нельзя исполнить «по памяти», нужно обновлять информацию, чтобы создать свой образ.
При этом важно понимать, что первый спектакль никогда не будет идеальным, потому что сначала ты волнуешься за технику, за партнера, и только после этого задумываешься об образе. Есть некоторые вещи, за которые с нас три шкуры сдерут, но при этом спектакль строится не на этих позициях, а на образе и на возможности артиста заполнить собой сцену. Кто-то восхитится – «как легко она прыгнула!» – но, если не будет образа, останется ощущение некой фальши. Это как стихотворение, которые вы выучили наизусть – каждый расставляет свои точки, запятые и восклицательные знаки. Поэтому и спектакли получаются разные у одной артистки, и у другой.
О жизни балерин существует много стереотипов, начиная от дикой конкуренции с самого начала карьеры, заканчивая отсутствием возможности создать семью. Давайте разберемся, где правда, а где – ложь.
Насчет конкуренции все зависит от того, в какой коллектив попадешь, с кем будешь работать. Если не будет конкуренции – не будет и искусства. Я сейчас говорю не о том, чтобы по головам идти, а именно о стремлении превзойти коллег эмоционально и технически. Что касается семьи – у большинства артистов балета сейчас есть семьи. Да и раньше они были. Жизнь вне сцены должна быть. Откуда-то же надо черпать эмоции – пережить первую любовь, первый разрыв отношений. Это не выучишь у соседа и не посмотришь в кино – через это просто надо пройти.
Самым сложным для балерины, конечно же, является декрет, потому что ты уходишь, твое место кто-то занимает и потом этот кто-то вряд ли захочет его назад отдавать. И тебе снова приходится доказывать, чего ты стоишь. У звезд советского балета – Майи Плисецкой, Галины Улановой – не было детей, зато они блистали на сцене. Каждый делает свой выбор, потому что это трудно совмещать. Я, например, сейчас страдаю не от того, что не танцую все спектакли, которые были «моими» до декрета, а от того, что нахожусь в театре и меньше времени провожу с ребенком.
А что вам больше всего нравится в профессии балерины?
Мне часто задают этот вопрос в разной формулировке. Одна из них – это «выходя на сцену, помнишь ли ты о том, что ты Маша и что работаешь в этом театре?» А вот не помнишь. Артистка всегда выходит на сцену в образе. В Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко я танцевала Хозяйку медной горы. И нельзя было выйти на сцену Машей! Ты выходишь вообще сказочным существом – очень мощным, властным, сильным духом. Или «Лебединое озеро», в котором два разных образа, и каждый раз ты можешь их дополнять, переделывать, обыгрывать. Наверное, это и привлекает.
Плюс, конечно, радуют какие-то маленькие свершения – например, выходишь на сцену в новой партии или получился удачный дуэт с партнером, повезло с залом. Зритель, на самом деле – это тоже материя. И с ним можно играть. Половина людей из зала может прийти уставшая с работы и думать: «Зачем мы вообще купили эти билеты?» А ты выходишь на сцену, заполняешь ее собой и, когда эта энергия не помещается и идет в зал, ты потом чувствуешь отдачу в аплодисментах. Это очень выматывает, но и заряжает энергией.
А это правда, что согласно этикету, нельзя аплодировать во время спектакля?
Нельзя прерывать музыку. Если исполнитель идет на поклон, в этот момент можно аплодировать. Но если идет музыка – вариация, адажио – то нет. В Японии, например, вообще аплодируют только после спектакля. Сначала кажется, будто бы в зале никого нет, а в конце слышишь шквал аплодисментов и понимаешь, что зал полный, и тебе рады.
Мария Семеняченко
У вас есть любимая партия?
Каждая партия, исполненная на сцене – это новая жизненная веха и довольно серьезное преодоление себя. Например, в «Жизели» ты проживаешь очень мощную историю маленькой девочки, узнающей о предательстве и о всепрощении. Мы исполняем эту партию будучи уже не маленькими детьми, и эти эмоции бывает сложно на сцену вынести, потому что мы не встречаемся с таким в жизни. Этот балет определенно оставляет след, как и другие сложные спектакли – «Каменный цветок», «Лебединое озеро». Сложно танцевать то, что не нравится. Зритель это видит и чувствует то, как ты относишься к своей работе. Поэтому, если огня в груди нет, лучше уступить место тем, кто будет лучше тебя.
Балет последнее время часто мелькает в поп-культуре, в частности – в кино. Как вам наиболее громкие экранизации последних лет – картины «Черный лебедь» и «Большой»?
«Черный лебедь» вызвал у большинства артистов очень негативные отзывы, сначала со мной было так же. Говорили, что это неправда и что такого нет. Но прошло какое-то время и, прокручивая картинку в своей голове, я поняла, что ошибалась. Даррен Аронофски показал абсолютную стопроцентную фанатку балета. Такие существует. Они, конечно, перья из себя по-настоящему не вынимают, но есть те, которые с утра до ночи торчат в залах и пытаются чего-то добиться. И этим огнем, фанатизмом они сжигают себя изнутри. Он видит это так, и он имеет на это право. Как и история девочки, приехавшей из глубокой периферии, немного хамоватой из фильма «Большой» – почему нет? Вот, например, балет «Жизель». Существуют же женщины, которые сходят с ума от предательства! Поэтому нельзя сказать, что это все стопроцентная выдумка. В основе всего лежит реальная история.
А как вы считаете, какое будущее у классического танца?
Все школы современного танца базируются на классическом уроке. У классического балета всегда будет свой путь. Даже в эпоху Айседоры Дункан, когда она была на пике, балет никуда не делся. И на мой взгляд – прийти на классическую «Спящую красавицу» неподготовленному зрителю будет проще, чем прийти на ту же историю, но в современном прочтении. Мне даже кажется, что на классическом балете зритель может отдохнуть мозгами, а на современном – не всегда.
Мария Семеняченко
Не могу не спросить вас о моде. У вас есть любимые дизайнеры?
Сейчас мне очень нравится то, что делают грузинские дизайнеры. Из российских я очень много работала с Анастасией Романцовой [дизайнер бренда A La Russe – HB] и Ульяной Сергеенко. У них и у Терехова [дизайнер марки Alexander Terekhov – HB] очень красивые силуэты. Сложно выделить кого-то одного, потому что я всегда за смешение, люблю миксовать разные стили и даже смешивать люкс с масс-маркетом.
А как вы выбираете одежду вне сцены?
По настроению. Когда много репетиций и спектаклей, хочется максимально удобно одеться – в широкие штаны, кроссовки. Я очень люблю ходить и хочется это делать, не испытывая боль после репетиций.
Расскажите о своих секретах красоты.
Мне кажется, самое главное – это высыпаться, улыбаться и любить жизнь, тогда ни одна морщина на лице не будет огорчать – она будет получена с удовольствием и напоминать о позитивных моментах.
Интервью: Жанна Мустафина. Фото: Руслан Лисица. Редакция выражает благодарность Государственному академическому театру оперы и балета за содействие в организации съемки. Мария Семеняченко
