Первая советская топ-модель, модный критик и коллекционер кутюра Татьяна Сорокко – о закате модной эпохи и эмоциональном выгорании дизайнеров.
Опишите, пожалуйста, что происходит с кутюром сегодня?
История эта печальная. Культура от-кутюр умирает. Между высокой модой и прет-а-порте люкс стираются границы. Осталось не так много Домов – таких, как Christian Dior, Chanel, Jean-Paul Gaultier – продукция которых действительно соответствует уровню от-кутюр. Да и количество людей, готовых ее потреблять, сокращается. Боюсь, мы наблюдаем закат эпохи, все скоро может закончиться. Я помню те времена, когда неделя Высокой моды была действительно неделей. Сегодня ритм жизни, да и сама жизнь поменялись. В моде доминирует уличный стиль, люди комбинируют простые вещи, им нет нужды покупать дорогую одежду. Что касается меня, я навсегда остаюсь верной клиенткой и большой любительницей Haute Couture.
Какова роль кутюра в системе координат современной модной индустрии? Кутюр – это дорогой маркетинговый и имиджевый проект, инструмент для продажи других изделий Дома, к примеру, линий прет-а-порте или аксессуаров или все-таки дань истории и традициям рукоделия?
Без традиций такое платье вообще невозможно пошить. У Парижского Синдиката Высокой моды очень жесткие правила, вплоть до количества машинных швов, допустимых в изделии. Но, как вы правильно заметили, кутюрные показы сегодня – это большой маркетинговый инструмент. То, что привлечет зрителей, а после поможет продать новый парфюм.
Как вы думаете, какую цифру можно назвать, говоря о клиентах Haute Couture?
20-30 во всем мире. Я говорю про постоянных покупателей. У кого есть определенный стиль и видение, соответствие особенному кутюрному образу жизни. Я не считаю клиентами тех людей, которые берут одно платье раз в 10 лет.
Почетные Дома моды такие, как Schiaparelli, начали вторую жизнь. Как вы думаете, восстанут ли из пепла другие старинные игроки рынка?
Да, тенденция есть. Опять же возрождение идет не на уровне от-кутюр, а на уровне прет-а-порте люкс или «деми-кутюр». Вы видим нечто среднее между Высокой модой и прет-а-порте. Было бы просто замечательно, если бы кто-нибудь смог по-настоящему вернуть к жизни Дом Jean Patou c его гениальной историей. Но мода сейчас настолько быстро меняется, а давление на дизайнеров настолько серьезно, что у них нет сил для творческого самовыражения. Это закономерно: работа над 10 коллекциями в год выматывает. В результате дизайнер больше 2-3 лет на одном месте не задерживается. Он либо перегорает, либо, как Жан-Поль Готье, принимает решение выпускать две коллекции в год. Правда, чтобы позволить себе последний вариант, нужно иметь финансовую независимость.
Расскажите о вашей персональной кутюрной коллекции.
Я стала собирать винтажную одежду c первых дней переезда во Францию в 1990-м году. Я выросла в cоветской России и была уверена, что «людей Запада» уж точно отличает яркая индивидуальность, какой-то особенный стиль. В общем, я была ужасно разочарована, когда на вечеринке увидела нескольких женщин в одних и тех же туфлях и с одними и теми же модными сумками. Для меня это был абсолютный шок, и я сказала себе, что никогда не буду покупать трендовые вещи из последних коллекций сезона. Я вообще не считаю себя модницей. Скорее я человек с чувством стиля.
На блошиных рынках, в антикварных и винтажных магазинах я разыскивала кутюр, датируемый прошлым веком, начиная с 1920-х годов. В этих вещах можно было быть уверенной в уникальности своего образа. Вторую женщину в платье Balenciaga 1963 года вы точно не встретите. Все это развивало мой стиль, мою индивидуальность, и с годами превратилось в большую коллекцию, которая теперь «гастролирует» по миру. Моя выставка была в Московском музее прикладного и декоративного искусства, в Художественном музее Феникса в Аризоне, скоро будет показана в Эрмитаже в Санкт-Петербурге. Я очень много консультирую, читаю лекции по истории моды, истории моей коллекции.
Все, чем мы обладаем в этой жизни, дано нам во временное пользование. Многие вещи я передаю в музеи, у себя я могу хранить лишь определенное количество. Мой муж скоро выгонит меня из дома, потому что под каждой кроватью лежат коробки, шляпы… Сейчас с подготовкой к выставке все еще хуже: муж смотрит телевизор в библиотеке, сидя на единственном свободном кресле. Все остальное – как после взрыва атомной бомбы в доме мод. Все разбросано, везде разложено.
Разбирая накопленный гардероб, я понимаю, что некоторые вещи лучше отдать в музеи. Например, у Эрмитажа потрясающее собрание старинного костюма, но мало XX века, так что я передала им несколько своих вещей вне планируемой выставки.
Вы можете назвать свою любимую вещь?
Их много. Я не прячу одежду в сундук, я ее ношу, это и есть мой стиль. В коллекции есть платья-чарльстон 1920-х годов от Schiaparelli, шедевры американского кутюрье и моего друга Джеймса Галаноса, есть платья Jean Louis Scherrer, которые носила Софи Лорен. У меня собраны очень интересные вещи, и с каждой связана какая-то история. Как любой коллекционер, я расследую все эти истории. И когда в старом журнале Harper’s BAZAAR находишь фотографию модели в платье 1957 года, а у тебя есть такое же, это всегда очень волнительно. Я люблю моду, люблю о ней рассказывать и изучать ее, здесь так много интересного! Как говорится: «Чем дальше в лес, тем больше дров!»
Интервью: Лариса Азанова.
