Каскадерка Альфия Кунгужинова – о психологии лошадей, своей 28-летней карьере в кино и новой этике. Стоит ли относить скакунов к разумным существам, почему на них тратят огромные суммы и как одним голосом усмирить жеребца?
Фото: АЙНУР МУСАГУЛОВА AINUR MUSSAGULOVA
Стиль: АЖАР КУДАЙБЕРГЕНОВА AZHAR KUDAIBERGENOVA
Директор моды: ЛАРИСА АЗАНОВА LARISSA AZANOVA
Интервью: ГАЛИЯ БАЙЖАНОВА GALIYA BAIZHANOVA
Фильм «Томирис» стал для вас последним проектом, где вы согласились дублировать героиню и выступили каскадершей, теперь вы ушли из профессии. Почему? Усталость? Или достигли пика? Вы ведь со всей командой, наконец, получили за работу в этом фильме то, что хотели, – самую высшую каскадерскую награду в мире «Таурус»? Больше стремиться вроде и не к чему – Nomad Stunts снимается сейчас по всему свету, участвует в больших голливудских проектах («Мулан», «47 ронинов», «Неудержимые 2»), и вы всем все доказали…
Причин для завершения моей каскадерской карьеры много – это и возраст, из-за которого стало чуть тяжелее работать, это и моя достаточно продолжительная карьера – я сижу в седле со своих 15 и в профессии уже 28 лет. Плюс у меня была травма колена – в 2008 году на съемках я порвала передние связки, два года назад перенесла операцию и мне уже нельзя давать нагрузку на ноги. А что касается «Тауруса», то это результат коллективной работы. Для всех ребят из Nomad Stunts это большое профессиональное признание. Когда наш руководитель Жайдарбек Кунгужинов (супруг Альфии. – Прим. авт.) получал свою заслуженную награду за «лучшую постановку трюков в иностранном фильме», нас всех переполняла гордость. Акан Сатаев, снявший «Томирис», обещал ему максимально сохранить весь экшен в кадре и сдержал свое слово.
Благодаря тому что большая часть отснятого материала вошла в финальный монтаж, мы сумели показать всю нашу трюковую мощь, весь диапазон наших умений, и профессионалы это оценили. А то иногда бывает обидно, что готовишь трюки, прикладываешь для этого огромные усилия, все получается превосходно, но до экрана это не доходит, режиссер по каким-то своим причинам вырезает отснятое. С Аканом же получилось по-другому – съемки всех экшен-сцен в «Томирис» он доверил каскадерам Nomad Stunts и только выиграл от этого, фильм получился.
В «Томирис» ведь много батальных сцен, наверное, конникам было непросто?
Да, массовые с участием большого количества людей и животных снимать всегда сложно и рискованно, там очень много факторов, которые невозможно контролировать, особенно если снимают сцены, когда войско идет на войско. В них ведь участвуют не только профессионалы, но и люди из массовки, которые не учитывают некоторых нюансов, к примеру, всадник может лететь на тебя галопом на огромной скорости, и люди не понимают, что при жестком столкновении можно легко повредить и себя, и другого, и всех лошадей. Выбитые колени, травмы, переломы на таких съемках довольно частая вещь.
И при всем этом все равно в «Томирис» вам было легче сниматься, чем в том же «Конане-варваре» с Джейсоном Момоа, ведь там вы управляли колесницей, запряженной четырьмя лошадьми?
Да, это, пожалуй, были самые сложные съемки в моей жизни. Во-первых, там приходилось управлять фризами, это довольно массивные, тяжелые лошади; во-вторых, сам трюк был многоуровневый, сначала героиня, которую я дублировала, скачет на колеснице, запряженной четырьмя лошадьми (причем колесница там была непростая, а с отстегивающейся каретой). В первой сцене она управляет лошадьми из кареты, потом по ходу погони происходит взрыв, карета отцепляется, девушка остается на колеснице с четверкой, затем она отцепляет первую пару лошадей (это все происходит на галопе), продолжает погоню уже с двумя лошадьми, после чего перепрыгивает с колесницы на одну из лошадей, отрезает вожжи и ускакивает верхом на одной лошади. Все это я делала сама, за исключением одного эпизода, где героиня перескакивает с колесницы на лошадь, этот эпизод сыграла канадская дублерша.
На международных съемках вы ведь работаете не на своих лошадях, они вас понимают так же хорошо, как и ваши? Или есть трудности из-за разных школ?
Если мы понимаем, что будем работать с незнакомыми лошадьми и это будут не просто проскачки, а что-то посложнее, то мы всегда берем подготовительный период. За месяц или два наши хорс-мастера выезжают на место съемки и готовят лошадей, наобум трюков мы никогда не делаем. Что касается системы, то мы работаем по испанской, она не только более гуманная, но и самая результативная, в ее основе обучение, которое построено на подстегивании интереса лошади. Наши конники стараются вовлечь лошадь в своеобразную игру, где постепенно, шаг за шагом, ее учат доверять человеку. Если она будет знать, что при выполнении этого элемента она не получит травмы, боли и дискомфорта, то без проблем будет выполнять любой трюк.
Может, и глупый вопрос, но его ведь не задашь напрямую, а когда лошадь в кадре падает, ей больно?
Во-первых, на жесткой поверхности мы никогда не падаем, во-вторых, чтобы лошадь не травмировалась и не испытывала дискомфорт, мы используем только те трюки, на которые она сама идет. К примеру, сложно выполнимую «подсечку» (так называют падение на галопе) способна выполнить далеко не каждая лошадь и для этого трюка мы очень долго их отбираем. Есть лошади, которые раз упали, им не понравилось и все, больше не заставишь никакими силами. Как завалить 400 килограммов на бок? Никак. Мы берем только тех, которым это несложно делать.
А если артистка обычно делает этот трюк, а сегодня настроения нет? Говорят, что в Европе может прилететь хороший штраф, если вдруг им покажется, что есть даже малейший элемент принуждения.
Лошадь – это разумное существо весом в 400 килограммов, и если с ней не поладить, то ничего не получится, мы не принуждаем, а разжигаем в ней интерес, поощряем, хвалим, если она понимает, что сейчас за сделанное получит условно морковку, то она сама заинтересована в работе.
Какие лошади рождены для кино, с какими породами вы работаете чаще всего?
У нас 40 лошадей разных пород, в большинстве своем местные, казахские, но есть орловские и русские рысаки, пара эффектных голландских фризов и несколько отборных кобыл андалузской породы, это знаменитые испанские лошади, на которых работают все европейские каскадеры. Когда мы были на съемках в Болгарии и Франции, заметили, что у них были только андалузцы, и это неудивительно – они рождены для трюков. Мы три года назад тоже закупили их, теперь пытаемся скрещивать с другими, смотрим, что получится.
Чем же так хороши эти испанцы?
Всем. Андалузцы красивы, у них отличный экстерьер, они энергичны, выносливы и хорошо контролируемы. Если сравнивать лошадей с автомобилями, то лошади андалузской породы как «Феррари» – они одновременно грациозны, достаточно компактны, легковесны, легко контролируемы и очень маневренны. Сидя на такой лошади, ты ощущаешь всю ее мощь под собой, но при этом она может сорваться с места, стоит только чуть-чуть потянуть пальцами повод, и так же резко может внезапно остановиться, если это тебе это надо. Работать на них нереальное удовольствие. С рысаками тоже неплохо чувствуешь себя в кадре, но если жеребец ушел в галоп, то его потом тяжело остановить, для этого приходится прикладывать огромное количество усилий.
То есть существуют породы, более приспособленные для съемок и менее?
Да, взять, к примеру, красивейших ахалтекинцев, визуально эффектная порода, но работать с ними очень сложно, они часто бывают непослушными, нервными, они любят солировать и не принимают других лошадей в компаньоны. В кино ведь часто требуется, например, парный выезд, но ахалтекинец никогда не пойдет рядом с другой лошадью, он может укусить или лягнуть напарника, причем чаще всего тогда, когда всадник не в силах пресечь такое поведение, например в галопе. Вообще, если чья-то лошадь лягнула на съемках, то с большой вероятностью это будет ахалтекинец. Поэтому в работу мы берем их редко, они одиночки и в труде, и в жизни, даже хозяина только одного признают.
Вы ушли из каскадерства, но работаете по-прежнему в цирке в жанре конной акробатики, есть разница при работе с лошадьми в цирке и кино?
Есть. В цирке легче, ведь это закрытое помещение, а в них лошадь всегда легче контролировать, она более послушная. К тому же в цирке лошади работают в одном и том же «коллективе» – за долгие годы они привыкли друг к другу, они спокойны и стабильны и работают без сюрпризов. На съемках, особенно крупных исторических картин, где бывает до 300 незнакомых друг с другом лошадей, все начинают сходить с ума. Жеребцы активно реагируют на кобыл, тут же начинают перед ними самоутверждаться, они бесятся, дурачатся, не слушаются. И каскадер должен думать не только о своих трюках, но и дополнительно о том, как справиться с лошадью, которая не желает работать, а хочет бегать и играть. Особенно трудно справиться, если это жеребец-жеребец, который любит «девочек».
Получается, среди них тоже есть свои плейбои?
Да, лошади ведь как люди, у них разные характеры и разные темпераменты. Есть жеребцы, которые при виде понравившейся кобылки будут скромно проявлять интерес, а есть такие персонажи, у которых при виде незнакомки просто «крышу сносит», ни о какой работе там речи, конечно, не будет, и если в первый день мы видим такое, то понимаем, что брать в работу мы его не сможем. Бывает, впоследствии мы таких жеребцов охолащиваем, делаем меринами, это немного успокаивает их и снижает темперамент.
У вас, оказывается, 40 голов и почти все жеребцы? Так и хочется пошутить про сексизм и дискриминацию…
С нашими круглогодичными съемками кобылам бы у нас пришлось непросто, как раз в силу их физиологических особенностей – в период беременности лошади нельзя давать лишнюю нагрузку, не то что работать на ней. К тому же жеребцы более резвые, энергичные и работают дольше.
Интересно, как они живут в таком мужском коллективе? Как в армии, наверное, согласно строгой иерархии?
Да, у них есть главный вожак, плюс иногда бывают вожаки рангом помладше. Например, у одной нашей группы молодых лошадей есть свой внутренний лидер, которого они тоже слушают, вместе они работают как банда. Особенно было забавно за ними наблюдать в сезон сбора урожая, когда в нашем саду поспели яблоки. Однажды они просекли, что можно ими безнаказанно лакомиться, и, когда весь табун уходил по привычке на конюшню, они, как мы их ни ловили, умудрялись потихоньку сбегать и обкусывать нам весь сад. Они бегали там, лакомились, а когда наедались, со спокойной совестью и чувством выполненного долга шли к своим станкам на конюшню. Причем ели они ведь не падалицу, а как уважающие себя лошади пробовали с веток, потом ходишь по саду и видно, где прошлась эта бравая команда.
Вы рассказываете о них как о людях, как будто речь не о молодых лошадях, а о пацанах…
Но ведь лошади действительно похожи на людей, только говорить не умеют. Они все разные, как и люди, – есть трудяжки, а есть откровенные лентяи, бывают коммуникабельные и не очень, скромняги и прирожденные артисты, которые жить не могут без внимания, вот как мой Акжал, с которым я работаю в цирке много лет. Это артист до мозга костей, вроде пока стоит отдыхает – старичок старичком, понурый, как будто уставший, а как только слышит свою музыку, все! От этой усталости ни следа! Он бодр, весел и готов к сцене. Отношения у лошадей друг с другом тоже как у людей, с одними они дружат, с удовольствием ходят с ними в паре, а других на дух не переносят и при любой возможности ударят, укусят или лягнут, пока те не видят.
Лошадей принято считать благородными созданиями, которые лучше людей, но даже среди них есть подлецы?
Есть, и по странной случайности они все были ахалтекинцами! У нас было два коня ахалтекинской породы, два брата: Масик и Аур, очень красивые: рыжие, точнее золотые, с черными ногами и черными гривами. Аур был нормальный конь со стабильной, уравновешенной психикой, а вот Масик – подлец, причем с виду никогда в жизни не скажешь. Он всегда стоял с безразличным видом, как будто ему все равно на все, что происходит вокруг, но стоит тебе замешкаться и, например, повернуться к нему спиной, как он обязательно укусит, причем как можно больнее и сильнее. Однажды он во время представления одного нашего парня схватил за икру и так сильно, что вырвал кусок плоти и перекинул его через себя. Вот такой конь, зато в работе был очень хорош и стабилен.
А как наказывают за такие злодеяния?
Ну максимум что с ним можно сделать – это лишить лакомства. Когда всех лошадей кормят, его могут оставить без прикорма.
Если конь прекрасен в работе, но имеет отвратительный характер, с ним продолжат сотрудничество или проще избавиться от него?
Конечно, продолжат. У нас был арабский жеребец по кличке Артис, всегда был стабилен в работе: и в цирке, и на съемках – проскачет сколько нужно и как нужно, сделает все падения, подсечки как надо, но кусался страшно! Ощущение, что он считал себя собакой, оставлял такие болючие укусы, что все от него плакали. Доходило до того, что мы его выпускали только в наморднике. У наших конников даже выработалась целая система, как работать с ним, как чистить, как поить, чтобы без травм остаться.
Я читала, что сначала вы любили лошадей теоретически, очень боялись подходить к ним. Как преодолели страх?
Не сразу, но смогла, и то, скажу, что страх не ушел от меня раз и навсегда, какие-то крупицы до сих пор сохраняются. Хотя работаю с лошадьми уже 28 лет, бывает, что могу включить свой инстинкт самосохранения и боюсь сделать что-то, что делала много раз.
От чего это зависит?
Это бывает, когда я плохо знаю лошадь. Обычно любому хорошему коннику достаточно посмотреть на лошадь 5 минут, чтобы составить ее портрет и понять, на что она способна и что от нее ожидать. Это как внутренний сканнер, я сразу вижу, какая она – спокойная или нервная, понесет или нет. Иногда бывают такие пугливые лошади, которые боятся своей тени, с ними работать сложно.
Лошади очень чувствительны к звуку и, говорят, даже различают музыку, но на съемках зачастую ведь много шума, громко, взрывы, столпотворение. Как справляетесь?
К счастью, лошади хорошо реагируют на человеческий голос, особенно в состоянии стресса, у них, и правда, очень тонкий слух, они прекрасно слышат и понимают, что им говорят, даже в самых сложных ситуациях. Они не разбирают слова, но совершенно точно реагируют на интонацию. Слыша голос всадника и специальные команды, лошади моментально успокаиваются. Так было с Арагоном, когда я дублировала на нем Томирис, как только я чувствовала, что он уже начал нервничать, я автоматически начинала с ним говорить, он понимал, что все в порядке, он в безопасности, и вел себя хорошо. Любой хороший конник всегда работает на опережение, он должен уметь предугадывать поведение лошади и чувствовать момент, после которого она станет неуправляемой. Такое часто бывает, когда она, например, мчится по степи, конь так входит в азарт, что перестает слушаться, мы называем это «понес». В такие моменты надо взять ситуацию в свои руки и пресечь это в момент, когда он еще сам не понял, что сейчас понесет. Конник чувствует лошадь телом.
Так же и лошадь чувствует человека?
Да, лошади – превосходные психологи, сделайте пару кругов на любом коне, и он сразу поймет, кто на нем сидит, какой у человека характер и насколько он опытный наездник, а если опыта у того маловато, то значит, можно вести с ним себя как хочешь – останавливаться, где вздумается, бежать, когда захочется. Первое, что я всегда говорю всем, кто начинает у нас заниматься, – это то, что всадник должен контролировать свою лошадь ежесекундно, как только вы забылись, отвлеклись, будьте уверены, она тут же этим воспользуется. Это как двойной сканнер – вы сканируете ее, она сканирует вас, и как только ее скан заметил какой-то сбой в вашем скане, то она может что-нибудь выкинуть. Особенно если лошадь по какой-то причине обижена на человека или не любит его, она обязательно ему насолит.
Говорят, лошади очень обидчивые, но верные существа, сильно привязываются к людям и могут помнить один голос своего хозяина всю жизнь…
Да, поэтому некоторые лошади становятся кем-то больше. Я до сих пор без слез не могу вспоминать своего первого коня – Помпея, с которым работала 7 лет, пока наша группа не разделилась и он не уехал с другими конниками в Китай, а мы с моим супругом Жайдарбеком остались здесь и создали свою конную группу Nomad Stunts. Помпей был орловским рысаком, он был красив, со своенравным характером, как раз из тех жеребцов, которых невозможно контролировать, если рядом кобыла. Крови он, конечно, попил мне много – на съемках с ума сходил, но любила его всей душой, все… начну сейчас плакать. Он как уехал, так больше мы с ним и не виделись…
Так за что вы его любили, если он был таким непослушным?
Ну разве любят за что-то? Наверное, с Помпеем у меня была сильная душевная связь, потому что я познакомилась с ним в свой подростковый период, когда мне было всего 15. Это чувствительный, нежный и сложный возраст, когда перед человеком возникают какие-то первые трудности, когда он ищет себя, понимает, в чем его предназначение, и ему кажется, что его никто в мире не понимает. Если что-то не ладилось, для меня было главное – добежать до конюшни, обнять Помпея и стоять так минут 10, и знаете, все проблемы как рукой снимало. У лошадей положительная энергетика, они делают человека лучше. Ты своими глазами видишь, как люди меняются, когда начинают работать с лошадьми, приходят ребята: оторви да выбрось, а потом успокаиваются, раскрываются, и видишь, как их жизнь, отношения на глазах становятся лучше.
После Помпея не было больших привязанностей?
Почему? Были, но, конечно, Помпей был исключением. После него я как раз и полюбила нервных, сложных жеребцов. Потом я работала на прекрасном Каире, к сожалению, он пал на съемках «Монгола», похоже, были проблемы с сердцем, потому что особых нагрузок не было, но снимали в условиях высокогорья, поэтому ушел…
Сколько лет может проработать лошадь в кино?
Обычно мы работаем с лошадьми, которым от 4 лет, в хорошей физической форме они лет до 12, затем многие из них продолжают работать, но уже не в таком объеме, как молодые, а потом у кого как получится. Самая длинная карьера у нас была в 27 лет.
А что происходит с жеребцами, которые уже не могут сниматься?
Используем как производителей или в каких-то несложных съемках, например в фотосессиях, как нашего голландского фриза по кличке Эб, на котором мы работали сегодня с вами. Он у нас недавно захромал, оказывается, получил на каких-то съемках микротравму, которую мы не заметили, хрящевая ткань у него восстановилась, но неправильно. Теперь ходит он нормально, но при нагрузке может захромать. И ничего с этим не сделать – ни операции, ни реабилитация уже не помогут. Так что теперь он живет чисто в свое удовольствие и наслаждается жизнью. Он хороший производитель, много лет отработал, он у нас всеобщий любимчик. Нет человека, который бы приехал к нам и не полюбил его, он невероятно красивый, добрый, ласковый и любит людей.
Но ведь такого артиста еще кормить надо, наверное, не всех оставляете?
В крайнем случае отдаем в табун, чтобы они там паслись и мирно доживали свою жизнь.
Их там на казы не режут?
Нет, что вы. Мы кому попало не отдаем, только тем, с кем постоянно работаем.
Говорят, что лошади очень хрупкие создания и очень требовательны в уходе, а если они постоянно снимаются, то уход должен быть в два раза лучше?
Да, особенно сложно с породистыми лошадьми, они очень нежные, им очень важно соблюдать режим прогулок и питания, причем кормление должно быть по часам, это не просто сена кинул на весь день и ушел, это целый график: с утра сено, в 12 часов овес, в 3 часа – опять сено, в 5 часов овес с добавлением комбикорма, и так далее. Еда, вода, соль, витамины, все нужно давать своевременно и все должно быть очень хорошего качества. Это не считая услуг ветеринара. Иметь такого жеребца очень дорогое удовольствие, когда мы только открылись, мы вкладывали в лошадей абсолютно все, что зарабатывали. Мы даже эту базу покупали с расчетом, что будем высаживать люцерну и обеспечивать свой табун своим сеном, но нам этого все равно не хватает, приходится докупать. Весной, когда идет молодая, сочная трава, мы привозим сюда лошадей и устраиваем им тут «курорт», чтобы они отдохнули и восстановили силы. Относимся к ним очень хорошо, и это нормально, ведь когда вы вкладываетесь в обучение лошади, хочется максимально сохранить ее продуктивный период.
Правда, что лошади – настоящие аристократы даже в еде? Никогда не будут пить грязную воду или есть невкусную пищу?
Правда, они даже пасутся так, что выбирают себе траву, это не коровы, которые очистят поле не хуже сенокосилки. Лошадь съела кусочек здесь, потом там, и так она будет ходить, пока не найдет то, что ей нужно, она очень избирательна во всем.
Чему вас научила работа с ними?
Терпению. Это невероятные умные создания, но, поскольку их интеллект все же не такой, как у человека, приходится много работать. Чтобы лошадь научилась чему-то, нужно это повторить с ней не раз и не два, нужно делать это долго и монотонно, пока не усвоит. Зато потом труды окупятся с лихвой.
Во многих странах животных признают разумными существами на законодательном уровне, как вы относитесь к этому? Это гуманизм или абсурд?
Гуманизация, безусловно, нужна, но я считаю, что даже в таких вопросах необходима мера, ведь любое доброе начинание, доведенное до абсолюта, может привести к печальным результатам. Возьмем для примера собаку и волка. Это один вид, но какая между ними разница! Для собаки крайне важен контакт с человеком, она привыкла к людям и нуждается в человеческом тепле, даже на физическом уровне, если считать, что проживание с человеком для нее ограничение ее свободы – это будет абсурдом, который точно не пойдет ей на пользу. Так же и с лошадьми, люди им жизненно необходимы.
Но цирк без животных – это абсурд?
Такой цирк возможен, но и в использовании животных не вижу ничего дурного, если соблюдаются все стандарты. Не могу сказать, что все дрессировщики – замечательные люди, бывают, вероятно, всякие, но у всех, с кем я работала, а встречаться мне довелось со многими, видела только безумную любовь к животным. К тому же любой человек, у которого есть питомец, даже если это собака, знает, что давлением и угнетением никогда ничего не добьешься. Повторюсь, результатов можно достичь только любовью и терпением.
МАКИЯЖ: АИША ИСМАИЛОВА; ПРИЧЕСКА: НАТАЛЬЯ СКВОРЦОВА.
