Текст: ТИМ ИЛЬЯСОВ TIM ILIASOV
Стиль Кристиана Диора, как, впрочем, и всю моду конца 1940-1950-х нередко обозначают простым словосочетанием «нью-лук», но мало кто знает, что это определение придумала Кармел Сноу — главный редактор Harper’s BAZAAR. Она была столь важной и влиятельной героиней в моде 1930-1950-х годов, что ее не смогли обойти вниманием авторы двух новых модных сериалов о Кристобале Баленсиаге и Кристиане Диоре (в последнем, кстати, Кармел играет Гленн Клоуз). «Если ты хочешь быть кем-то в мире моды, ты должен ладить с ней», — так представила Кармел Сноу экранная Коко Шанель в сериале «Баленсиага». Сейчас же имя легендарного главного редактора Harper’s BAZAAR известно лишь любителям истории моды, а зря. Исследователь моды Тим Ильясов решил исправить эту несправедливость и написал о Кармел Сноу специально для Harper’s BAZAAR Kazakhstan.
Юная леди из Ирландии ворует идеи кутюрье
Кармел Уайт (это ее девичья фамилия) родилась в Ирландии в 1887 году. Отец девочки занимался международными продажами шерсти и других локальных текстильных товаров, потому именно его выбрали для обустройства «ирландской деревни» на Всемирной выставке в Чикаго 1893 года. Этот павильон был призван помочь вывести Ирландию из непроходимой бедности. Увы, незадолго до открытия экспозиции отец Кармел заболел и скоропостижно скончался, и тогда ее мать взяла на себя все обязательства мужа, ведь нужно было как-то кормить шестерых детей. Выставка в Чикаго прошла успешно, после чего семья Уайтов перебралась в Нью-Йорк, где мать Кармел открыла свой магазин элегантной одежды.
Поначалу юная Кармел не проявляла никакого интереса к моде, она заходила в магазин к матери и скучающим взглядом разглядывала страницы журналов, которые там всегда лежали, намного больше ее интересовала жизнь художественной богемы. Тем не менее ателье матери привило Кармел вкус, ведь там шили по моделям знаменитых Домов Парижа, таких как Worth или Lanvin. Кармел вспоминала, что это было прекрасное, несуетное время, когда деталям уделялось много внимания, а один рукав могли шить столько же времени, сколько впоследствии будут шить все платье целиком.
Фотографическая память, обнаружившаяся у Кармел, очень помогла семейному делу. Она с матерью посещала парижские показы и салоны высокой моды и запоминала наряды вплоть до мелких деталей так, чтоьы потом их можно было воспроизводить и успешно продавать. Хочешь жить — умей вертеться. Как сказала героиня Коко Шанель в сериале о Баленсиаге: «У нас тут джунгли».
Неожиданная карьера редактора моды
В модную журналистику Кармел попала по стечению обстоятельств: ее подруга писала статьи о парижских показах для The New York Times, но заболела и не смогла отправиться в Париж на смотр новых коллекций, тогда она попросила Кармел, которая как раз была с матерью на закупках во французской столице, написать несколько статей за нее. Статьи получились отличными, и тогда подруга порекомендовала Кармел главному редактору Vogue Эдне Вулман Чейз и та взяла девушку на работу.
Издатель глянца Конде Наст решительно изменил журналы мод, в том числе именно он превратил редакторов из безызвестных закулисных работников в по-настоящему модных персон света. Даже младший редактор, которым была Кармел, должен был появляться в правильных местах и выглядеть модно. Бурные 1920-е Кармел (после свадьбы с Джорджем Паленом Сноу — уже с новой фамилией) провела в журнале весьма успешно, поговаривали, что Эдна Вулман Чейз собирается на пенсию и именно Кармел займет ее место. Тем не менее время шло, перспективы оставались туманными, скованность в действиях — большой, а творческий потенциал — нераскрытым. Посему, когда Кармел Сноу получила предложение возглавить Harper’s BAZAAR (а это была задача «со звездочкой», ведь исторический модный журнал в начале 1930-х переживал не самый успешный период, его нужно было в буквальном смысле спасать), где издатель предлагал ей практически полную свободу действий, она согласилась. В 1933-м началась длинная и яркая глава в истории Harper’s BAZAAR — эра Кармел Сноу, которая продлится до ее ухода на пенсию в 1958 году.
Спасение Harper’s BAZAAR
Перейдя в BAZAAR, Кармел, с одной стороны, получила большую свободу, но вместе с ней и весьма ограниченные ресурсы. Тогда все обложки Harper’s BAZAAR создавал художник Эрте (эмигрант из Российской империи Роман Тыртов), издателю Херсту казалось, что однообразные обложки делают журнал узнаваемым, на деле же они стали просто скучными, к тому же стиль Эрте к середине 1930-х уже давно не казался свежим и актуальным. Кармел изменила обложки и с трудом уговорила разорвать контракт с Эрте. Потом нужно было разобраться с редактором моды. Много лет эту позицию занимала бывшая оперная певица, Кармел попрощалась и с ней. Арт-директор тоже был отстранен.
За неимением больших ресурсов нужно было выделяться креативностью, делать что-то особенное, уникальное, обложки, развороты, иллюстрации и съемки должны были цеплять глаз. Кармел это удалось. Она собрала новую команду и на любую, даже самую странную идею давала зеленый свет, часто повторяя: «Да! Сделай это! Попробуй что угодно!». Алексей Бродович — новый арт-директор журнала — превратил верстку в искусство, он кромсал фотографии, разрубал тексты, «монтировал» коллажи самым парадоксальным образом, Кармел Сноу доверяла его творческому чутью и позволяла экспериментировать. Она привнесла в журнал искусство, сотрудничала с великими художниками, такими как Сальвадор Дали или Марк Шагал. Не имея лишних ресурсов на «гламур», она воскресила журнал с помощью креативности. BAZAAR при Сноу не просто ожил, но вновь поднялся на самый верх модного Олимпа. Журнал писал о моде, театре, книгах, искусстве, с ним сотрудничали великие авторы, такие как Жан Кокто например, и гениальные фотографы с уникальным стилем, как Ман Рэй или Анри Картье-Брессон.
Кармел Сноу — предвестник эры супермоделей
Эпоха супермоделей, когда популярность манекенщиц вышла далеко за пределы подиумов, а гонорары выросли до небес, — это, конечно, 80-90-е, однако первой на моделей как на потенциальных знаменитостей обратила внимание еще в 1940-х именно Кармел Сноу. Долгое время манекенщицы считались пусть и очень красивыми, но исключительно техническими сотрудницами ателье — живыми вешалками для одежды, не более. В 20-е благодаря русским аристократкам в эмиграции, которые от безвыходности шли работать в модели, отношение к манекенщицам начало меняться, что, разумеется, отметила внимательная Кармел Сноу и впоследствии начала аккуратно, но последовательно рассказывать о моделях в журнале в том же тоне, как, например, о знаменитых актрисах, что было логично и разумно. Лицо модели на обложке журнала видели миллионы людей, оно было узнаваемым и популярным, но лишенным личности и имени, Кармел исправила эту ситуацию и тем самым запустила процесс превращения манекенщиц в знаменитостей.
У Кармел Сноу роман с Кристианом Диором?
В 1948 году в радиоэфире прозвучала громкая светская новость: главный роман года закрутился между дизайнером Кристианом Диором и Кармел Сноу из Harper’s BAZAAR! Шестидесятилетняя «маленькая ирландская петарда» (именно так называли нашу героиню в профессиональных кругах), услышав это, уже начала считать, сколько денег можно отсудить у радиовещательной компании за такую клевету, чтобы обеспечить себе безбедную пенсию, и даже созвонилась со своим адвокатом, но, увы, радио выкрутилось и вместо компенсации Кармел получила лишь букет роз и открытку от Кристиана Диора с шуточной подписью «Моей невесте».
Впрочем, слух появился не случайно. Во многом именно Кармел Сноу обязан своим успехом Кристиан Диор. Побывав на его первом показе, она осталась в полном восторге. Избыточная, кричаще женственная, нарядная эстетика, показанная Диором, так сильно контрастировала с модой военных лет (которая сохранялась и после 1945 года), что Кармел на показе почти кричала: «Это такой новый образ!». Нужно ли говорить, что статьи именно с таким заголовком вскоре появились во многих журналах. Кармел была абсолютным авторитетом, ее мнение определяло моду, и столь бурный восторг по поводу коллекции нового кутюрье не мог остаться незамеченным.
Впрочем, Диор был не единственным кавалером, роман с которым приписывали Сноу. Почти всегда она появлялась в безупречных костюмах от Кристобаля Баленсиаги. Она небезосновательно считала его вещи вершиной портновского мастерства. Разумеется, такое пристрастное отношение к вещам от Баленсиаги тут же вызвало слухи о романтических отношениях между кутюрье и редактором, которых в реальности быть просто не могло.
Баленсиагу тоже «спасла» Кармел
В сериале о Баленсиаге героине Кармел Сноу и тому, как менялось ее отношение к творчеству этого кутюрье, уделяется особое внимание не случайно. В своих мемуарах Кармел писала, что считает одним из своих важных достижений ту роль, которую BAZAAR сыграл в карьере Баленсиаги. Они были знакомы и до войны, но дружить начали с 1946 года. Однако то была дружба, полная ревности, потому что Сноу в равной мере восхищалась и уделяла внимание как Диору, так и Баленсиаге, меж тем они были полными противоположностями в вопросах стиля и в подходах к моде. В Париже того времени существовало два лагеря и переход из одного в другой считался чуть ли не скандалом, ты либо в стане Dior, либо Balenciaga. Самое страшное преступление, которое могла совершить светская дама тогда, — соединить вещи этих двух Домов в одном образе. За такое ее на полном серьезе могли «отлучить» от заказов и лишь уверения в верности, подкрепленные солидными чеками, смогли бы вернуть отступнице место в кутюрном салоне.
Теперь представьте себе, что Кармел в этой атмосфере умудряется писать восхищенные обзоры на коллекции Диора и одновременно поддерживать Баленсиагу. Правда, справедливости ради отметим, что носить она предпочитала именно второго. Одежда Диора была слишком требовательна к женщине, Баленсиага же создавал элегантные, но комфортные в своей конструкции вещи, которые могли существовать на любой фигуре и не обязывали прибегать к корсетам, утяжкам и накладкам.
Тем не менее, после того как Диор показал в 1947 году свой нью-лук с его женщинами-цветами, показ Баленсиаги с объемными конструкциями вызвал у публики смешанные эмоции. Когда демонстрация моделей завершилась, в зале повис неодобрительный шепот в тишине и воцарилась неловкость. Тогда Кармел Сноу (думаю, это была очень кинематографичная сцена), сидящая в первом ряду в своем любимом жакете от Баленсиаги, начала медленно, но громко аплодировать. В первые мгновения эти хлопки звучали в абсолютной тишине, но дальше зрители вынуждены были присоединиться: позиция Кармел в экосистеме моды была так значима, что иначе произойти не могло. И вот зал, который еще минуту назад злобно шептался, дружно аплодирует кутюрье. После показа Harper’s BAZAAR ни разу не слукавил, написав, что зал бурными аплодисментами встретил необычные образы Баленсиаги. Респектабельные гран-дамы получили «зеленый свет» и с облегчением принялись заказывать объемные жакеты и платья-трапеции Balenciaga, в которых, в отличие от корсетных нарядов, по крайней мере можно было дышать.
Двигатель моды
Кармел Cноу сделала для поддержания и развития французской моды после войны так много, что в 1949 году была удостоена Ордена Почетного Легиона. Я описал лишь несколько ярких эпизодов в ее длинной карьере, а ведь их было множество. Кармел завершила свой профессиональный путь в 1958 году одновременно с окончанием эры нью-лук, которой она же дала название. В 1957-м ушел из жизни Кристиан Диор, ему на смену пришел юный революционер моды Ив Сен-Лоран. Первая коллекция Сен-Лорана в Dior стала последней для моды той эпохи. Начинались шестидесятые с совершенно другим темпом, стилем, образом жизни. Закончив работать в Harper’s BAZAAR, Кармел Сноу сфокусировалась на своих воспоминаниях, однако книга The world of Carmel Snow (несколько историй из которой я пересказал в этой статье) вышла уже после ее смерти в 1961 году.
