Гражданская активистка, феминистка Лейла Махмудова – о навязанном женщинам образе идеала, стыде ему не соответствовать и градусе принятия и неприятия себя.
Текст: Лейла Махмудова Leila Makhmudova
Пока американцы, европейцы и русские воюют за Ближний Восток, Восточную Европу, Кавказ, разделяя сферы влияния на телике, на моих глазах, всю мою жизнь, моя мама стоит перед самым большим зеркалом в спальне, в торговом доме, в магазине одежды и спрашивает меня: «Ли, а мой живот не слишком большой сейчас?». Нет, это не вопрос беременности, это вопрос самого обычного состояния тела, в котором ее женский живот не должен превышать определенный установленный размер, чтобы не быть отвратительно большим.
Я не помню, сколько мне было, когда мама впервые задала мне этот вопрос, но уверена, что всегда знала на него ответ. И понимала про последствия моего ответа. Легкий кивок или явное «да, мама, большой» – значило, что эту одежду сегодня не стоит надевать или вот эту кофту не стоит покупать. Любой знак «нет, живота почти не видно» – значил одобрение на выбор, на покупку.
Моя мама – хорошая и правильная женщина. Еще поэтому она никогда не спросит про грудь, задницу, ноги, плечи или другие, более сексуализированные части тела. Возможно, она спрашивает себя, но не меня, свою дочь.
Я бы хотела сказать, что однажды этот вопрос стал для меня утомительным и я решила стать феминисткой. И это почти так, за исключением того, что каждый раз, оказываясь перед зеркалом, я могу легко словить уже свой взгляд на своем животе, спрашивающий: «А не слишком ли он большой сейчас?». И от этого ответа все еще многое зависит. Например, то, насколько красивой, правильной, достойной уважения, внимания и одобрения я себя чувствую. Дело не только в той кофте, платье, юбке, штанах, которые я надену. Дело в самочувствии и самоуважении, которые я ощущаю после этого вопроса.
В отличие от своей мамы, я могу себе позволить быть не совсем правильной и благонадежной, поэтому кроме живота оценивающий взгляд от меня полагается уже и лицу, зубам, груди, волосам на голове и теле, заднице, рукам, ногам, вульве… Насколько они приемлемо большие, маленькие, гладкие, упругие, густые, светлые, невидимые?
До сих пор считают, что женщины мало образованы и обладают меньшей экспертностью, чем мужчины. Но и тогда и сейчас я отлично понимаю, какие точные приемлемые размеры и консистенция видимых и невидимых частей моего тела необходимы, чтобы они не были отвратительными для оценивающего взгляда и казались привлекательными. Впрочем, не чрезмерно привлекательными, чтобы не провоцировать осуждение и в случае насилия не заслужить клеймо «сама виновата».
И этого знания мне достаточно, чтобы понять, что в новостях показывают не все. Наряду с тем, как определить сферы влияния и очертить границы в разных частях Земли, американцы, европейцы, русские очертили приемлемые границы моего тела, тела моей мамы и всех остальных женских тел. Они определили точную систему оценки и задали точные параметры для каждой части моего тела снаружи и даже внутри по приемлемому уровню влажности, тона поверхности, степени оволосения, мышечно-жировому составу и, конечно, размеру.
«Любой знак «нет, живота почти не видно» – значил одобрение на выбор, на покупку».
Это самое доступное знание, черпаемое каждой девочкой и женщиной со страниц журналов, учебников, книг, с экрана телика или на стриминговых сервисах, с самых широких баннеров и самых ярких витрин, с упаковки молока из ближайшего магазина или самых дешевых колготок.
И поэтому, сколько бы мне ни было лет или в какое бы время суток меня ни спросили, я всегда буду знать ответ на ваш вопрос: «Лейла, а не слишком ли у меня большой живот?». И я точно знаю, какие последствия у этого ответа будут. Купите ли вы это платье в магазине или йогурт в супермаркете этажом ниже.
Фото: Shutterstock.com.
