ороль не оставил завещания. Они искали его повсюду: в трех сотнях узких башен дворца, в тайном подземелье, среди книг библиотеки, они искали бумагу, на которой было бы написано имя той из семи принцесс, которой суждено теперь править. Они начали подозревать друг друга в краже завещания и приказали горничным и камеристкам осторожно следить за остальными принцессами: не спрятано ли оно среди кружев младшей, не положила ли его четвертая принцесса в шкатулку с украшениями, не хранится ли оно в покоях пятой?
«Глупые маленькие девочки, – подумал Советник. – Разве государственные мужи станут смотреть на них, принимая решения, или прислушиваться к ним?» Ни одна из них не казалась Советнику достойной престола: Советник давно лелеял мечту занять его сам. Вот он надевает бархатную мантию с горностаевым мехом, вот он склоняет голову, чтобы поднять ее тяжелой от короны. И пока принцессы носились по необъятному замку, споря из-за ненаписанной отцом бумаги, Советник отдал тяжелый кошелек королевского золота темной ведьме, хитрой старой ведьме, видевшей больше войн за власть, чем принцессы успели изучить на уроках истории. Ведьма продала Советнику семь бокалов зелья, по одному на каждую из дочерей короля. «И помни, – сказала ведьма, – последний компонент – слабость».
Вечером того же дня принцесса Атино столкнулась с Советником перед самым сном. Советник был чем-то озадачен и торопился удалиться, но Атино решилась спросить его:
– Не знаете ли Вы случайно, – прошептала она, – кто из нас станет Королевой?
– Мне известно совсем немногое, – скромно ответил ей Советник. – Но если министры не изменят своего мнения, престол достанется вашей талантливой сестре Кефилве.
– Кефилве? – ревниво возмутилась Атино. – Она всегда так торопится, что портит самое простое — любую вышивку, любой праздник, любую нашу задумку!
«Кефилве слишком торопится, Кефилве нетерпелива», – произнес Советник над первым бокалом. Кефилве выпила зелье, поданное ей за завтраком в постель, и только она сделала последний глоток — что-то перехватило ее горло, и она онемела, тело пошло иголками, и она стала невидимой. Накануне принцессы поссорились, и никто не удивился, что Кефилве не вышла к обеду.
Всю неделю Советник узнавал слабости принцесс. Титилэйо призналась Советнику, что считает Оити склонной к унынию, Фамнанья успела рассказать ему, что Яа ужасно самонадеянна. Когда подкупленный Советником астролог сказал Оити, что все знаки указывают на счастливую звезду Атино, Оити выпалила, что Атино не умеет хранить секреты. И шесть принцесс стали немыми невидимками, бессильными призраками в коридорах замка.
Но Советник так и не обнаружил слабость седьмой принцессы, Ифе. Ни одна из шести сестер, перечисляя недостатки Ифе, не указала на ее уязвимую сторону, а сама Ифе и вовсе ничего не поведала Советнику ни о сестрах, ни о себе.
Таким образом, Ифе стала королевой. Она правила страной весьма своеобразно. Ифе вводила безумные законы и доводила министров до истерик, она взваливала на Советника столько неприятных обязанностей, что по вечерам он валился с ног, а утром секретари приходили к нему с новыми, противоречащими вчерашним, требованиями молодой королевы. «Ифе неразумна и взбалмошна», – с уверенностью произнес Советник над последним бокалом зелья и подал его Ифе за ужином, но на Ифе зелье не произвело ровно никакого действия.
Советник пришел в ярость. Или Ифе состояла из одних сплошных изъянов, а значит, выделить губительный было нельзя, или ведьма продала ему испорченное зелье. Советник тайно покинул замок на одну ночь, чтобы лично разыскать ведьму и спросить с нее ответ.
И тогда Ифе, юная храбрая королева, которая смогла заморочить голову самому Советнику, которая нарочно изображала из себя сумасбродную правительницу, чтобы отвлечь его внимание, этой же ночью отправилась к доброй волшебнице. Волшебница показалась Ифе рассеянной: она надела туфли из разных пар и налила ей лимонада в супницу.
– Мое бедное дитя, – сказала волшебница, – боюсь, тебе нужно было приходить до Нового года. Все чудеса случаются в самом конце декабря, иногда в день летнего солнцестояния, но у тебя такое сложное заклятье – чары могут пасть только в Новый год.
– Новый год, – с надеждой сказала Ифе, – Новый год будет завтра!
– О, – волшебница смутилась, – выходит, я зря отмечала его вчера. С другой стороны, – она поймала отчаянный взгляд Ифе, – это дает нам возможность все исправить, не так ли?
И она вынула из шкафа книгу заклинаний.
– Ты должна собрать их в одном месте, и на минуту чары спадут — на ту минуту между старым и новым годом, пока бьют часы, и если за эту минуту вы снимите заклятье, твои сестры навсегда вернут и облик, и голос.
Ифе спросила, как именно его снять, но волшебница пожала плечами: «О нет, об этом здесь ничего не написано».
Ифе вернулась в замок. Остаток ночи она смотрела из окна спальни, как землю покрывает пышный белый снег, первый снег этой зимы. Она смотрела во двор в оцепенении, с ужасом думая о том, что ей не выполнить условий. Она не могла отдать приказ подданым разыскать сестер: она не знала, кто из них предан ей, а кто – Советнику, и если она обратится к не тем вельможам, они могут спрятать, а не привести принцесс. Не могла она заниматься поисками и сама: Советник заметит ее действия, и помешает ей.
Внезапно Ифе увидела, как во дворе появляются следы — появляются сами, а затем она увидела, как снегирь сидит в воздухе, и получает ягодки из невидимой ладони. И тогда Ифе поняла: она передаст сообщение принцессам через снегирей! Они понимали разговоры и могли отнести в клювах записки.
Весь день Советник был зол и под разными предлогами заходил в тот зал, где Ифе собиралась встретиться с сестрами. Чтобы скрыть свое волнение, Ифе сама украшала елку: это было пышное высокое дерево, и Ифе забиралась на лестницу, чтобы повесить шарики на верхние ветки. У Ифе гулко стучало сердце от страха и тревоги.
Приближалась полночь, в зал с ласковым щебетанием залетел один снегирь и приземлился на ель, затем второй, третий – и так все шестеро. Ифе ощущала, что в комнате уже не только она и Советник, она чувствовала то дуновение ветра, то ей мерещилась тень на блестящем паркете. И за минуту до Нового года, когда часы на Восточной башне пробили первый удар, зал будто озарило светом: все семь принцесс стали видимыми и кинулись в объятия друг друга с восклицаниями:
– Атино, ты была бы чудесной королевой: ты самая справедливая!
– Королевой могла быть Кефилве: она самая добрая!
– Давайте изберем Яа: она самая веселая!
Бой часов потонул в признаниях принцесс. Они называли лучшие качества каждой, они единогласно признали, что Ифе – самая смелая из них, и нельзя пожелать лучшей королевы.
Наступил Новый год: семь принцесс сидели за длинным столом, полном праздничных блюд, и наглядеться не могли друг на друга. Сами приведя в действие заклятье, они теперь сами сняли его: кто, как не они, лучше всех знали самое прекрасное в них?
Весть разносилась по королевству, и по всей стране подданные отмечали возвращение своих принцесс.
А Советник убегал прочь из замка, невидимый и неслышимый, и густой снег навсегда заметал его следы.
Автор: Малика Бобро Бадамбаева Malika Bobro Badambayeva.
Иллюстрации: Индира Бобро Бадамбаева Indira Bobro Badambayeva.
