Художник Индира Элиф Бадамбаева размышляет о восприятии изображения обнаженной женщины в Казахстане и уничтожении предметов искусства в эпоху Реформации и в фашистской Германии. И в процессе работы над этим эссе пишет картину «Пробуждение», после публикации которой от нее отписались особо впечатлительные подписчики.
Текст: ИНДИРА ЭЛИФ БАДАМБАЕВА INDIRA ELIF BADAMBAYEVA
Когда главный редактор Harper’s BAZAAR Kazakhstan Лариса Азанова предложила мне написать эссе на тему «Уят и искусство», я задумалась: 2020 год был таким нерадостным для всех, кто искусство любит, – закрыты музеи, отменены выставки и концерты по всему миру, редкие вернисажи проходят между локдаунами, для большинства людей культурная жизнь свелась к пролистыванию ленты в Instagram. Однако эти печальные обстоятельства не останавливают уят-активистов от их нападок на деятелей искусств.
Громким скандалом закончилась онлайн-выставка, приуроченная к 170-летию со дня рождения Николая Хлудова, основоположника живописи в Казахстане. Художник посмел запечатлеть казашек обнаженными, и все, кто узнал о нем впервые, тут же его возненавидели. Среди сцен откочевок, тоев, бытовых зарисовок и пейзажей Николай Хлудов написал купающихся казашек, казашек, которые бьют шерсть в кемешеках и с обнаженной грудью. Не все комментировавшие ограничились ругательствами, некоторые предположили, что художник просто выдумал эти сюжеты.
Но путать Николая Хлудова с Шахерезадой не стоит: этот художник был лишен фантазии и даже не ощущал обделенности этим даром, ведь свою миссию он видел в том, чтобы этнографически точно запечатлеть окружавшую его действительность.
Нетрудно понять, что женщины-казашки в то время действительно могли бить шерсть, сидя по пояс обнаженными в юрте. Они не делали это на воздухе, потому что легкая шерсть могла бы разлететься от ветра. Они могли снять с себя часть одежды, потому что жарко, потому что битье шерсти оставляли на жаркие летние дни, потому что занятие это не на полчаса, потому что кругом одни женщины и потому что зачем зря пропотевать одежду, которой было не так много и которую так трудно стирать.
Позировали ли они художнику обнаженными или он запечатлел с натуры только часть сцены, а остальное понял и закончил без участия моделей – этого знать наверняка мы не можем, но и исключить один из двух вариантов невозможно.
Вообще, неприятие восточными народами изображений обнаженных женщин вступает в ужасное противоречие с восточной же традицией показывать после первой брачной ночи окровавленную простынь родственницам мужа. Эта унизительная традиция все еще распространена в деревнях на Кавказе (из-за чего там очень популярны операции по восстановлению девственной плевы), но и на юге Казахстана в 1980-90-х годах эта традиция была жива. Народ хочет видеть на картинах своих девушек скромными и стыдливыми, но сам бесстыдно и нескромно лезет в их жизнь, не считаясь с чувствами девушек и их избранников. Стыд и ужасное напряжение, по рассказам молодых людей, испытывали даже те пары, которые могли предъявить доказательство лишения мужем невинности его молодой жены.
Наше общество соглашается на изображение обнаженной восточной девушки в единственном случае: когда это сцена единения матери и ее младенца, то есть женская грудь обнажена не просто так, не из кокетства, не из-за любви, а для кормления.
Другая скандальная картина Хлудова «Праздник с призами» вызвала негодование еще при жизни художника. На этой работе обнаженные по пояс женщины с завязанными руками пытаются развязать поводья верблюда, все это происходит на глазах у довольных мужчин. Была созвана комиссия с целью узнать, существовал ли такой обычай. Кстати, в момент написания работы Николаю Хлудову было около 70 лет – не тот возраст, в котором люди делают что-то ради эпатажа, если прежде они не были замечены в подобном. За художника вступился Ахмет Байтурсынов. Он рассказал о том, что этот домусульманский обычай, который проводили на поминках, символизировал победу жизни над смертью и участвовали в нем полностью обнаженные женщины пожилого возраста.
И это очень интересный и важный момент. Ведь ислам не сразу появился в Степи. Долгие века наши предки были язычниками, и часть обычаев, верований и культов, которые все еще присутствуют в нашей жизни, пришла из тенгрианства.
И все же именно ислам очень сильно повлиял на восприятие и развитие искусства в Казахстане. Если русского Николая Хлудова современники порицали за изображения обнаженных казашек, то ученика Хлудова, молодого казахского парня Абылхана Кастеева, односельчане избивали за то, что он вырезал из дерева фигурки людей одетых. Потому что ислам запрещает изображать человека.
Сейчас это кажется дикостью, но мне нетрудно в это поверить. Конечно, первого художника-казаха избивали за фигурки человека в начале XX века, когда ислам был так силен, но меня настигли те же обвинения в конце XX века. Мне было 12 лет, когда я начала рисовать свою сестренку и себя, глядя в зеркало. Я заставляла Малику (писательница Малика Атей – родная сестра Индиры. – Ред.) стоять или сидеть часами, учителя у меня не было, и поэтому процесс шел очень медленно, и я расстраивалась, что девятилетний ребенок менял выражение лица и позу от усталости. Но своими рисунками я гордилась и показывала их всем, кто приходил к нам домой. Пока однажды одна верующая родственница не начала меня стыдить за то, что я изображаю человека, ведь это запрещено исламом. Она обращалась и к моей маме и старалась через нее воздействовать на меня и запугать нас обеих.
Меня потрясли эти обвинения. Будучи почти ребенком, я думала, что плохо – лениться, воровать, обижать. А рисовать – это точно хорошо. Тогда я не смогла ничего ей ответить. Например, что ей не следовало бы фотографироваться и записывать себя на видео (она это очень любила), ведь она делает то же самое – репродуцирует свое изображение, делает то, что ее вера запрещает.
Но осуждающие не хотят проводить аналогий. А делать это между тем необходимо.
Многие помнят, что в 2014 году на пересечении улиц Курмангазы и Пушкина эти легендарные личности были изображены целующимися. Возмущение отдельных лиц привело к тому, что картина была закрашена и автора идеи заставили выплатить штраф в 34 миллиона тенге. Я точно знаю, что среди возмущавшихся этим поцелуем людей были и нормальные, обычные граждане. Просто я могу представить реакцию моей аже или моих аташек – им было бы неприятно увидеть эту сцену. Но я не понимаю следующее: почему нужно свести значение поцелуя в губы между людьми одного пола только к сексуальному? Например, Леонид Ильич Брежнев, приветствовавший мировых лидеров поцелуем в губы, не был тем не
менее замечен в нетрадиционной сексуальной ориентации. Ведь ровно этот момент оскорбил подавших заявление?
Но даже если это и впрямь был поцелуй-провокация, почему нужно его запрещать? Почему чувства обиженных этой работой людей важнее, чем возможность самовыражаться тех, кто это придумал?
Не превратятся ли суды, которые устраивают уятмены, в будущем в костры тщеславия Савонаролы, в которых были сожжены книги и произведения искусства, в том числе лучшие произведения Боттичелли? История повторяется так часто. «Культурная революция» Мао Цзэдуна, которая уничтожила тысячи древнекитайских книг, картин, исторических памятников… Мне возразят, что не стоит сравнивать спорную работу с поцелуем Курмангазы с прекрасными полотнами Боттичелли или шедеврами китайской живописи. Я сравниваю не их художественную ценность. Я говорю о свободе, о возможности самовыражаться творческими способами, о необходимости этой свободы, о нашем праве на нее.
Зрителям могут не нравиться картины с обнаженными девушками и юношами, сцены занятия любовью – традиционной или иной – либо какие-то другие сюжеты. Но отбирать у художника право изображать все это зритель не должен. Потому что в этот самый момент он превращается в Адольфа Гитлера, который ненавидел современное искусство и уничтожал его. Сюжеты акварелей самого Гитлера были весьма традиционными – зеленые лужайки и аккуратные домики бюргеров. Ему действительно были непонятны работы его великих современников – кубистов, модернистов, экспрессионистов. Прежде чем сжечь их картины, была устроена выставка, которая называлась «Дегенеративное искусство». (Показательное название, не правда ли? Хотя бы из-за него следует быть осторожными, когда хочется осудить современную живопись, музыку или литературу.)
На этой выставке Адольф Гитлер произнес речь, в которой назвал современное искусство «оскорблением нации», «безобразием и насмешкой», и пообещал «вести беспощадную очистительную войну против последних элементов культурного разложения». Сразу после этой выставки было сожжено около 5000 картин, акварелей и графики, модернистов-евреев отправили в концлагеря, а другим неугодным Гитлеру художникам было запрещено покупать кисти и краски.
К сожалению, не только современный Казахстан забыл об этих ужасных уроках прошлого. В России сейчас идет процесс над художницей Юлией Цветковой, ей грозит уголовный срок в шесть лет за ее «Монологи вагины» и выраженную ЛГБТ-позицию. И хотя в защиту Юлии высказалось очень много известных деятелей культуры, дело не закрыто и многие видят в деятельности этой художницы реальную опасность устоям российского общества.
Я думаю, что люди очень устали от своей непростой жизни и долгого чувства беспомощности. Они не могут остановить произвол чиновников – за ними стоит система. Остановить политиков почти невозможно – за ними стоят военные. А художник – он весь на виду и за ним никого нет. И когда он делает что-то непонятное и непривычное, люди знают, что по крайней мере это они могут остановить и запретить.
Автор. Индира Элиф Бадамбаева @indira__elif. Фото. Работы художницы.
