Мартин Скорсезе, Леонардо Ди Каприо, Роберт Де Ниро и Лили Гладстоун позавчера ночью встретились с журналистами, чтобы рассказать о фильме «Убийцы цветочной луны». Специально для Harper’s BAZAAR Kazakhstan Жанна Присяжная поговорила с кастом фильма и записала самые интересные моменты из беседы о съемках картины, непростой истории любви и чувстве вины.
Текст: ЖАННА ПРИСЯЖНАЯ JEANNE PRISYAZHNAYA
Мартин Скорсезе: «Наша работа над фильмом началась с великолепной книги Дэвида Гранна. Работа над сценарием, который писали я и Эрик Рот, заняла два года. За это время я успел снять «Ирландца» с Бобом Роберт Де Ниро. – Прим. автора), Джо Пеши и Аль Пачино. Изначально мы вели повествование от лица Тома Уайта, которого должен был сыграть Леонардо Ди Каприо, но пару лет спустя осознали, что зашли в тупик. Мы поняли, что смотрели на эту историю с точки зрения ФБР и Вашингтона. Они приехали оттуда и пытались понять, кто виноват. Со временем я начал осознавать, насколько сложной была эта история. Плюс в это время я постоянно ездил в Оклахому и знакомился со многими из народа осейдж. Я слушал их истории и встречался с семьями, которые все еще там живут. Конечно же, они были обеспокоены тем, по каким фильмам я стал известен, и тем, что в моих картинах часто показаны насилие и криминальный мир. Но Марджи Беркхарт, правнучка Эрнеста Беркхарта, видела «Молчание», она поднялась во время большого ужина и заговорила о моей работе над этим фильмом. Она также сказала, что Эрнест и Молли любили друг друга, и добавила, что обманы, предательства и убийства происходили как раз с людьми, которые действительно любили друг друга, например как это было в случае Билла Хэйла и Генри Роуна. Они считали друг друга лучшими друзьями. Словом, пока мы работали над версией сценария с точки зрения ФБР, поняли, что не можем добраться до сердца трагедии. На это обратил внимание и сам Лео и спросил: «В чем же сердце/корень этой истории? Оно в истории любви Молли, и тогда, может, мне надо сыграть Эрнеста?». И после этого мы перевернули всю историю и писали сценарий еще полтора года – мы продолжали работу над ним даже во время съемок фильма».
Лили Гладстоун: «Я коренная американка и часто исполняла эту роль в кино, но зачастую мне дают роли народов, к племени которых я не принадлежу. И каждый раз это если не культурный шок, то период аккультурации (заимствование контактирующими культурами элементов друг друга, протекающее при отсутствии военно-политического господства одной группы над другой – Прим. автора). Мне кажется, что в некоторых других фильмах, в которых я снималась, но не в этом, люди принимают за должное тот факт, что в США существует 574 племени, которые признаны на федеральном уровне. Мы не монолит, и не надо нас усреднять. Я говорю немного на языке черноногих, я выросла в резервации моего отца, и это одно из его племен. Но, например, осейдж – это иностранный язык для меня. И почему-то многие люди предполагают, что актеры из коренного населения Америки знают, как говорить на другом языке коренных народов. На деле же я сама пришла играть эту роль и изучала все, что возможно, старалась быть максимально почтительной, вела себя так, как я хотела бы. чтобы вела себя актриса, которая хочет сыграть роль одного из наших предков племени черноногих… Что примечательно, к моменту, когда мы приехали, отношения с племенем уже были выстроены. Здесь мне рассказывали, как женщины осейдж того времени преподносили себя. К примеру, и этого нет в сценарии, Молли посещала школу-интернат, так что она знала, как вести себя не только в своем сообществе, но и среди белых людей. Это было совсем другое время, другая культура. Что было для меня важно, так это то, что я никогда не была одна на съемках. Вместе с нами всегда было несколько человек из племени осейдж, к которым я могла обратиться, если сомневалась… Когда я говорила на их языке, рядом всегда были Дженис и Крис, отец первой написал словарь языка осейдж… Знаете, поселение Грейхорс отправило Мартину приглашение на встречу перед началом съемок. Они пригласили его, накрыли стол и сказали, что хотят обсудить свои опасения с ним. И Мартин, потому что он легенда и исключительный человек, поступил правильно и поехал на эту встречу, я думаю, что многие люди отказались бы от нее и держались бы подальше. Но именно это помогло сделать фильм таким, какой он есть».
Леонардо Ди Каприо: «Все началось для меня с первоначального сценария, где Молли и Эрнест были своего рода сноской к большой истории расследования… Работая с Мартином Скорсезе, я понял, что для него сама история вторична. Ему куда интереснее исследовать состояние человека, он хочет разобраться в том, кто этот человек, – вот что у него в приоритете. Ему интересны эмоции. Когда мы читали первоначальный сценарий, то были шокированы и почувствовали боль от трагедии, которая произошла между белым мужчиной и женщиной из племени осейдж, и то, как он признал свое соучастие и предательство, которое он совершил не только по отношению к сообществу, но и по отношению к женщине, которую любил. И я думаю, этот сдвиг в нашем сознании привел к тому, что мы сами стали следователями, пытались найти правду в истории и, конечно же, внимательно слушали комьюнити осейдж. Они совершили следующий сдвиг в нашем понимании того, какую роль Молли на самом деле играла во всей этой истории. Именно она была катализатором истории и привлекла внимание ко всем этим убийствам. Все это было под юрисдикцией ФБР, но именно Молли села в поезд и добыла необходимые средства, она была искренна и хотела восстановить справедливость в комьюнити… Я испытываю огромную благодарность и ценю то, что нам удалось рассказать эту забытую часть американской истории».
Лили Гладстоун: «Эрнест после тюремного срока вернулся в комьюнити. Каждый раз, когда кто-нибудь вспоминал при нем Молли, он раздражался и говорил о том, как сильно он ее любил. Мы обсуждали это, пытаясь понять, действительно ли это случилось или это бессвязный бред старика, которого мучило чувство вины и он пытался убедить себя, что все так и было на самом деле. Для меня самым большим доказательством того, что это была правда, стало то, что многие белые мужчины женились на женщинах из племени осейдж, с ними они себя вели откровенно абьюзивно, постоянно пытались их контролировать и превратить в покорных жен, как и Хэйл в фильме подталкивает к этому поведению и Эрнеста. Но на деле Эрнест свободно говорил на языке осейдж, он выучил его, чтобы разговаривать с Молли. Не каждый белый мужчина так делал».
Леонардо Ди Каприо: «Поразительно, что такая история любви существовала. Когда я читал об этом в первый раз, то был шокирован. Еще в самом начале, когда я и Мартин начали обсуждать фильм, мы пересматривали старые картины и думали о том, как перенести такую историю любви на экраны? Мы смотрели много фильмов Монтгомери Клифта, которые рассказывают о жадности и коррумпированности американской мечты. И подумали, что такая история любви была рассказана ранее. Как бы странно это ни звучало, но у наших двух героев была потрясающая связь. И что еще удивительнее, они продолжали видеться даже после суда. Наша работа заключалась в том, чтобы рассказать эту историю как можно правдоподобнее, хотя она и кажется притянутой за уши тем, кто смотрит фильм, потому что они шокированы теми зверствами, которые Эрнест продолжил совершать. И Молли понимала, что происходит… Все это основано на неопровержимых доказательствах. Но племя осейдж открыто не говорило об этом. И вот мы 100 лет спустя воскрешаем этих призраков и истории их прошлого. Мы снимаем это в тех самых местах, где разворачивались события, и работаем с прямыми потомками этой трагедии. Так что для меня стали честью работа над фильмом и возможность рассказать эту историю».
Роберто Де Ниро: «Это наш десятый совместный фильм с Мартином, и работа с ним всегда доставляет мне огромную радость. Мне нравится темп нашей работы… Все прекрасно, когда мы работаем вместе. Лео, я и Мартин вместе работали над сценарием определенных сцен…Мне очень повезло снять 10 фильмов с Мартином, и надеюсь, что мы снимем еще несколько!»
Леонардо Ди Каприо: Знаете, во многом эти два мужчины (речь идет о Роберте Де Ниро и Мартине Скорсезе) – для меня как отцы в кинематографе. Я работал с Бобом, когда сыграл свою первую большую роль (речь о фильме «Жизнь этого парня» (1993) – Прим. автора), он рассказал Мартину обо мне и после этого мне довелось сняться в шести его фильмах. И вот мы здесь, 30 лет спустя. Работать с ними – это потрясающий опыт, мне довелось вблизи увидеть, как они своего рода телепатически общаются друг с другом на съемочной площадке. Используя только жесты и кивки, они могут кардинально изменить всю сцену. Я с любовью вспоминаю наши совместные репетиции – потрясающий, творческий процесс. Знаете, много несправедливости происходит и по сей день… Мы думаем, что этой истории больше века, но на деле земли с природными ресурсами очень часто пропитаны кровью и мы видим это не только в Америке, но по всему миру. Эта история – микрокосм гораздо большей истории о коренных народах и их землях, того, что происходит до сих пор. И для меня это было одним из самых шокирующих откровений во время съемок».
Мартин Скорсезе (о своем появлении в собственном фильме): «Мне показалось, что я наконец-то делаю что-то правильно, когда я начал из раза в раз повторять реплики, и в странной мере почувствовал, что наш фильм – это же часть индустрии развлечений, но основан он на человеческих жизнях и, по сути, на их душах. Нам надо это помнить и находить баланс. Так что в определенной степени я испытал чувство вины. Чем больше я читал реплики, тем больше я становился уверенным в том, что не надо переснимать это с другим актером и надо отдать данную роль самому себе. Да, другие могут сказать: «Мартин, тебе нравятся старые вестерны, где все снято так и так, а коренные американцы показаны как злодеи!». Да, мне нравились старые вестерны. Да, я часть системы. Да, я американец европейского происхождения. И да, я виноват. Я взял это на себя».
Источник заглавного фото. Courtesy of Apple TV+.
